Волк, как пожиратель небесных светил, известен и в славянской мифологии (в летописи 1282 г. говорится о волколаке, который "гонит облака и изъедает луну"). Алхимики, которые любили придавать загадочность своей работе, трактовали процесс очистки золота с помощью сурьмы как пожирание "серым волком металлов желтого льва".
Не менее опасным выглядит образ волка в христианстве. Сравнивая своих учеников с "агнцами", Христу поневоле пришлось сравнить злых людей и лжепророков с волками.

Выражение "волк в овечьей шкуре" стало излюбленной аллегорией коварного и вероломного дьявола, совращающего "паству" верующих. Однако самые "продвинутые" христиане - святые - вполне могли не только укротить хищного зверя (так, св. Вильгельм Веркельский смог оседлать волка), но даже подружиться с ним.

В этом отношении весьма показательна одна из легенд о св. Франциске Асизском. Район вокруг итальянского городка Губбио в Апеннинах разорял страшный волк. Вместо того, чтобы испепелять "убийцу" молниями, святой обратился к зверю "по-человечески", назвал его "брат волк" и разъяснил ему всю неправедность его поступков. Волк покаялся, умер "с чистой совестью" и был похоронен. Не будем забывать также, что в христианском "прекрасном далеко" волки и другие хищники не будут истреблены, но преобразятся. См.:

"И буду радоваться о Иерусалиме и веселиться о народе Моем; и не услышится в нем более голоса плача и голоса вопля.

...Волк и ягненок будут пастись вместе, и лев, как вол, будет есть солому...: они не будут причинять зла и вреда на всей святой горе Моей, говорит Господь".

(Ис. 65:19,25)

Дивную трансформацию на славянской почве испытал другой христианский святой - Георгий-победоносец (тот, который на гербе Москвы "держит в руце копие, колет змия в жопие" - извините, но так на русском лубке было написано). Оказавшись связанным по датам со скотоводческими праздниками, змееборец в народном сознании постепенно превратился в Егория - охранителя стад и по совместительству "пастыря волков". "Что у волка в зубах, то Егорий дал", говорили скотоводы, но молили святого, чтобы он давал своим "псам" поменьше. Иногда образ Егория "волчьего пастыря" приобретал прямо таки ужасные черты. См. стихотворение А. Толстого:

"В поле голодном
Страшно и скучно.
Ветер холодный
Свищет докучно.
Крадется ночью
Стая бирючья, -
Серые клочья,
Лапы что крючья.
Сядут в бурьяне,
Хмуро завоют;
Землю в кургане
Лапами роют.
Пастырь Егорий
Спит под землею.
Горькое горе,
Время ночное...
Встал он из ямы,
Бурый, лохматый,
Двинул плечами
Ржавые латы.
Прянул т зверя...
Дикая стая,
Пастырю веря,
Мчит завывая.
Месяц из тучи
Глянул рогами,
Пастырь бирючий
Лязгнул зубами.
Горькое горе
В поле томится.
Ищет Егорий,
Чем поживиться...".

В славянской мифологии волк долгое время был существом уважаемым. Его даже называли подставными именами, чтобы не накликать беду (см. пословицу "Про волка речь, и он навстречь"). Русские звали его "серый", "кузьма", "бирюк", украинцы - "скаменник", "малий", эстонцы - "пастух", "дядя", "длинный хвост", абхазские охотники - "счастливая пасть", коряки - "тот, кто держится в стороне". При встрече с волками крестьяне нередко приветствовали их: "Здравствуйте, молодцы!" или отвораживали каверзными вопросами: "Воук, воук, гдэ ты буу, як Суса Хрыста роспыналы?".

Интересно сравнить образ волка в наших и западных сказках. Если в Западной Европе это практически исключительно злодей и разбойник, то у нас в лучшем случае - грозный помощник главного героя (зверь мудрый, посвященный в сакральные тайны), в худшем - недотепа, которого обманывает лиса, заяц, и постоянно бьют крестьяне.

"- Что, Иван-царевич, сидишь, пригорюнился, голову повесил?

- Как же мне не печалиться, серый волк? Остался я без доброго коня.

- Это я, Иван-царевич, твоего коня съел... Жалко мне тебя! ...Тебе на твоем добром коне в три года не доехать до Жар-птицы. Так и быть - коня твоего съел, буду тебе служить верой и правдой. Садись на меня, да держись крепче".

("Иван-Царевич и серый волк")

"Сидел волк целую ночь у проруби. Хвост у него и приморозило. Под утро хотел подняться - не тут-то было. Он и думает: "Эка, сколько рыбы привалило - и не вытащить!".
В это время шла бабка с ведрами за водой и как закричит:
- Волк, волк! Бейте его!
Волк - туда-сюда, не может вытащить хвост. Бабка бросила ведра и давай его бить коромыслом. Била, била, волк рвался, рвался, оторвал себе хвост и пустился наутек".
("Лиса и волк")

"- Жеребенок, жеребенок, я тебя съем!
- Где тебе, старому, съесть меня! Да у тебя и зубов-то нет.
- А вот и есть зубы!
- Покажи, коли не хвастаешь!
- Смотри!
А жеребенок лягнул его изо всех сил по оскаленным зубам, да и был таков".

("Глупый волк")
"- Верно говорю, мой тулуп.
- И к присяге пойдешь?
- Пойду, - говорит волк.
Подвела лиса волка к капкану и говорит:
- Вот здесь и целуй!
Волк сдуру сунулся туда мордой; капкан щелкнул и ухватил его".

("Овца, лиса и волк")